мы часто не видим, мы часто не слышим,
порою, бывает, не замечаем,
как кто-то нас любит, как кто-то нас ценит,
как сильно порою нас не хватает.

а мы хладнокровно их обжигаем
холодным ценизмом и гордостью нравов.
мол - "я человек! и свободен, как птица!
никто мне не нужен, никого мне не надо."

и только спустя пролетевшие годы
мы вдруг вспоминаем: ах, как нас любили!
ах, как нас ценили! ах, как же нас ждали!
а мы ведь всё знали... мы всё понимали...

но не ценили... не признавали...

На улице мальчик сопливый.
Воздух поджарен и сух.
Мальчик такой счастливый
И ковыряет в носу.

Ковыряй, ковыряй, мой милый,
Суй туда палец весь,
Только вот с этой силой
В душу свою не лезь.

"я несу тебе в ладошках сердце, смятое в лепешку,
но пока еще живое, трепетно вздохнет порою,
капнет капелькою алой, и сожмется вновь устало.
нет уже в ней силы прежней, обращались с ним небрежно -
грели, мяли, целовали, а потом как мяч пинали.
сколько вмятин от ударов? Сколько ран позаростало?
ты возьми его в ладошки и согрей его немножко,
может, вновь оно проснется. и сквозь слёзы улыбнётся."

- А правда, что собака чау-чау ест мясо-мясо?
- Правда-правда

"Потеря тех, в кого я влюблялась, прежде ранила мне душу. теперь я убеждена: никто никого не может потерять, потому что никто никому не принадлежит. вот она, истинная свобода - обладать тем, что тебе дороже всего, но не владеть этим."

11 минут, паша коэльо